Враг Рима - Страница 14

Квинт осторожно подошел ближе. Сейчас спешить нельзя, иначе зверюга может сразу на него броситься. Галлы скоро подойдут. Как только они отзовут собак, начнется финальный этап, самый сложный. Квинт внимательно оглядел медведя, высматривая, как ему лучше его уложить. Внимание зверя было приковано к рычащим собакам, и он не заметил человека. Судя по огромным размерам, самец. Густая желто-коричневая шерсть, большая округлая голова и маленькие уши. Огромные плечи и массивная туша, раза в три больше самого Квинта. Стало понятно, сколь опасна эта добыча. Юноша почувствовал отдающийся в горле пульс. Судя по тому, как разворачиваются события, надо брать себя в руки. «Успокойся, — сказал он себе. — Дыши глубоко. Сосредоточься».

— Мысль насчет ежевики оказалась правильной, — заметил стоящий позади него Фабриций. — Ты нашел крупного медведя. Достойного противника.

От неожиданности Квинт дернулся и обернулся. Остальные уже подошли, и все смотрели только на него.

— Да, — ответил юноша, лишь надеясь, что лай и рычание в десятке шагов от них скроют страх в его голосе.

— Готов? — спросил Фабриций, подходя ближе.

Квинт пришел в ужас. Отец видит, что он боится, и готов вмешаться. Бросив взгляд на Агесандра и остальных рабов, юноша увидел, что они тоже понимают скрытый смысл вопроса. У сицилийца на лице мелькнуло разочарование, а галлы принялись смотреть друг на друга. Будь они прокляты, подумал Квинт. В животе жгло. Они, что, сами никогда не пугались?

— Конечно, — громко ответил он.

Фабриций оценивающе поглядел на сына.

— Отлично, — сказал он и остановился.

Квинт не был уверен, станет ли его обеспокоенный отец и дальше блюсти слово. Но сейчас на кону не только его жизнь. Какой смысл убивать медведя, если сицилиец и остальные рабы решат, что он струсил и во всем полагается на помощь Фабриция?

— Не вмешиваться! — крикнул он. — Это мой бой. Я должен сделать все сам, что бы ни случилось.

Квинт поглядел на отца, но тот медлил с ответом.

— Поклянись!

— Клянусь, — нерешительно проговорил Фабриций, делая шаг назад.

С удовлетворением Квинт заметил, что на лице рабов появилось уважение.

Один из псов взвыл, когда медведь попал по нему взмахом лапы. Мощь удара была такова, что собаку подбросило в воздух и она со зловещим звуком упала у ног Квинта. Юноша развернул плечи и приготовился к атаке. Трех псов не хватит, чтобы удержать медведя у дерева. Если он не сделает что-то сейчас же, зверь может сбежать.

— Отзывайте их! — крикнул он.

Галлы пронзительно засвистели. Распаленные схваткой псы не послушались, и татуированный раб ринулся вперед. Не обращая внимания на медведя, принялся хлестать собак поводком, отгоняя их в сторону. Двое послушались, но третий пес, самый крупный, чья морда была уже измазана медвежьей кровью, не послушался хозяев. Выругавшись, галл развернулся боком к медведю и попытался пнуть пса ногой. Промахнулся, и тот ринулся вперед, чтобы продолжить атаку.

Ошеломленный Квинт смотрел, как пес высоко подпрыгнул и вцепился зубами в медвежью морду сбоку. Попятившись от боли, медведь поднял пса в воздух, вставая на задние лапы. Это сразу же дало ему возможность пользоваться передними конечностями, и он несколько раз ударил пса когтями. Пес вцепился ему в морду еще сильнее, даже и не собираясь разжимать челюсти. Породу выводили так, чтобы они терпели любую боль и держали добычу любой ценой. Квинт слышал про случаи, когда собакам приходилось разжимать челюсти палкой даже после того, как они потеряли сознание. Но это упорство и отвага сами по себе были бесполезны. Нужна была помощь других собак, а их уже отозвали. Или помощь охотника. Но на пути Квинта стоял галл, крича от досады. Хлестнул поводком по морде медведю, потом второй раз, третий. Это не причинило зверю никакого вреда, но, по крайней мере, могло отвлечь его от любимой собаки галла. По идее.

Однако план галла не удался. Несколькими сильными ударами когтистых лап медведь вспорол брюхо псу, и наружу вывалились блестящие малиновые внутренности. Следующими ударами медведь раскромсал их на части, словно повар порезал на куски колбасу. Почувствовав, что хватка пса ослабла, медведь удвоил усилия. Квинта едва не стошнило, когда он увидел, как на землю кусками посыпалась багровая печень, разорванная на куски. Наконец коготь попал по крупному сосуду, и из вспоротого брюха хлынула кровь. Челюсти пса разжались. Спустя мгновение он упал рядом с медведем.

— Назад! — заорал Квинт.

Но галл не обратил на приказ никакого внимания. Он обезумел от потери своей лучшей собаки и сам бросился на медведя, впав в боевое бешенство, о котором Квинт слышал, но никогда еще не видел. Римляне и галлы воевали между собой с древности, а сто семьдесят лет назад Рим даже был захвачен и разграблен одним из воинственных племен. Всего шесть лет назад более семидесяти тысяч галлов снова вторглись в Италию с севера. Их разгромили, но до сих пор среди римлян рассказывали о воинах-берсерках, сражавшихся нагими и бросавшихся в атаку на легионеров, нимало не заботясь о своей жизни.

Но этот человек — не враг. Пусть он и раб, но его жизнь стоит того, чтобы ее поберечь. Квинт ринулся вперед и ткнул копьем в сторону медведя. Однако, к ужасу юноши, зверь в последний момент дернулся и лезвие ударило ему в бок, а не в грудь, куда целился юноша. Рана не смертельная, и она не могла остановить зверя. Медведь вытянулся вперед и схватил галла за шею зубами. Раздался короткий придушенный вскрик, и медведь тряхнул галла, как собака, поймавшая зубами крысу.