Враг Рима - Страница 149

149

Она приближалась к хижине, и недоброе предчувствие становилось все сильнее. Мирная обстановка должна была бы помочь ей забыть о терзавших ее сердце тревогах. С нарастающим возбуждением Аврелия остановила коня рядом с хижиной, привязала его и, высыпав на землю горсть овса, подошла к двери. Замерла, услышав внутри тихий звук. Страх сковал все ее тело, когда она вспомнила о разбойниках, с которыми здесь сражались Квинт и Ганнон. О чем она только думала, поехав сюда одна?

Мгновенно развернувшись, Аврелия на цыпочках ринулась прочь от двери. Если она успеет забраться на покрытого чепраком коня, то наверняка сможет сбежать. Мало кто умеет стрелять из лука настолько хорошо, чтобы попасть в человека, скачущего галопом. Она уже почти была на месте, когда конь, к полной ее неожиданности, оторвал взгляд от овса и радостно заржал. Аврелия принялась лихорадочно гладить его, чтобы успокоить. И прислушалась. Но услышала лишь стук своего сердца, колотящегося, словно дикий зверь, попавший в ловушку. Хорошенько ухватившись за гриву коня, Аврелия уже приготовилась вскочить ему на спину.

— Кто здесь?

Аврелия едва не подпрыгнула от испуга.

Минуло мгновение. Дверь не открылась.

Аврелия постаралась взять себя в руки. Голос был слабым и дрожащим, он явно не принадлежал сильному, здоровому мужчине. Постепенно на смену страху пришло любопытство.

— А кто здесь? Я не одна.

Ответа не было.

Аврелия начала размышлять, не ловушка ли это. Минута сомнений, она так и не могла принять решения, что лучше — то ли ускакать отсюда ради безопасности, то ли проверить, не нужна ли помощь тому, кто внутри. Через некоторое время она решила, что никогда не простит себе, если так и не проверит, кто находится в домике. Она пришла к выводу, что даже если это ловушка, то самая глупая из всех возможных. И поэтому, сжав для уверенности рукоять кинжала, направилась к хижине. Ни ручки, ни замка на двери не было, только узкая щель между досок, в которую надо было сунуть пальцы и потянуть. Дрожащей рукой Аврелия ухватила доску, уперлась ногой в землю и распахнула дверь. Внимательно вгляделась в царивший внутри полумрак. В круглом каменном очаге не было огня, только кучка старого пепла. Аврелию едва не стошнило от крепкого запаха мочи и кала, вырвавшегося наружу.

И тут она увидела простертую на полу фигуру. Сначала приняла ее за кучу тряпок. Когда куча пошевелилась, она вскрикнула.

— Суни?!

Глаза юноши открылись.

— Это ты, Аврелия?

— Да, я.

Метнувшись внутрь, она стала на колени рядом с ним.

— Ох, Суниатон! — снова вскрикнула она, стараясь не разрыдаться.

— У тебя нет воды?

— Еще лучше — есть вино!

Аврелия выбежала наружу и вскоре вернулась со своими припасами. Аккуратно помогла Суниатону сесть и сделать пару глотков.

— Так уже лучше, — сообщил Суниатон. Его щеки слегка порозовели, он открыл глаза и тут же уставился на принесенный Аврелией мешок.

Довольная тем, что он приходит в себя, девушка выложила ему немного хлеба и сыра.

— Ешь понемногу, — предупредила она. — Твой желудок сейчас не справится с большим количеством еды.

Откинувшись на хлипкую стену домика, она молча наблюдала, как юноша набросился на пищу.

— Почему ты не ушел после моего последнего посещения?

Суниатон перестал жевать.

— Ушел, на следующий же день. Прошел полмили по дороге, споткнулся о корень дерева и неловко упал. От этого у меня разошлись только что затянувшиеся раны. Я не мог пройти и десяти шагов, чтобы не закричать от боли. И речи быть не могло о том, чтобы я хоть как-то дошел до Капуи или до побережья. Смог только ползком вернуться в хижину. Еда кончилась больше недели назад, а через два дня и вода. — Он кивнул на отверстие в крыше. — Если бы не снег, который сюда падал, я бы уже умер от жажды. — Карфагенянин слабо улыбнулся. — Не сразу, но боги ответили на мои молитвы.

Аврелия сжала его руку.

— Ответили. Что-то подсказало мне, что надо сюда прийти. Очевидно, причиной тому был ты.

— Но я не смогу здесь остаться! — в отчаянии крикнул Суниатон. — Один хороший снегопад, и крыша не выдержит.

— Не бойся! — воскликнула Аврелия. — Мой конь вынесет и двоих.

Суниатон с тоской поглядел на нее.

— Куда? Моя нога еще несколько месяцев будет заживать, если это вообще случится.

— Мы отправимся прямо к нам в дом, — гордо ответила Аврелия. — Я скажу матери и Агесандру, что нашла тебя потерявшимся в лесу. Не могу же я оставить тебя здесь умирать.

— Он может вспомнить меня, — испуганно возразил Суниатон.

Аврелия сжала его руку.

— Не вспомнит. Ты выглядишь ужасно. Совершенно не так, как в тот день в Капуе.

Суниатон нахмурился.

— Но совершенно очевидно, что я беглый раб.

— Нет никакого способа узнать, кто ты такой! — тут же возразила Аврелия. — Прикинешься немым.

— Получится ли? — с сомнением спросил Суниатон.

— Обязательно! — уверенно заявила Аврелия. — А когда поправишься, сможешь уйти.

В глазах Суниатона загорелась искорка надежды.

— Если ты в этом уверена… — прошептал он.

— У нас все получится, — ответила Аврелия, похлопав его по руке. В глубине души же она была объята ужасом.

«Но разве у нас есть выбор?» — кричал ее рассудок.

Прошло больше двух недель. Квинт шатался по лагерю вместе с Калатином и Цинцием. Семь дней назад настроение консула намного улучшилось, ибо прибыл Тиберий Семпроний Лонг, второй консул. Его армия, состоявшая из двух легионов и более десяти тысяч социев, пехоты и кавалерии, довела общую численность войска римлян почти до сорока тысяч воинов.

149