Враг Рима - Страница 123

123

— Понимаю. Видимо, Фортуна вела тебя. Племена в округе не самые дружественные, — мрачно сообщил Фабриций. — Жаль, что ты не объявился передо мной в Риме. Тогда ты бы уже был в Капуе, не будь я Гай Фабриций… — Он пристально оглядел сына. — Значит, ты приехал сюда один?

Квинт мысленно выругался. Все еще хуже, чем он ожидал. Когда задают прямой вопрос, он совершенно не умеет лгать.

— Нет, отец.

— И с кем же? Наверное, с Гаем. Он слушается Марциала не больше, чем ты меня.

— Нет, — промямлил Квинт.

— С кем же тогда?

В ужасе перед реакцией отца Квинт уставился на свои сандалии и хранил молчание.

— Отвечай! — в ярости крикнул Фабриций.

— Ганнон.

— Кто?

— Один из наших… твоих рабов.

Лицо Фабриция побагровело.

— Этого еще не хватало! Ты, что, думаешь, что я их всех по именам помню, будь они прокляты?

— Нет, отец, — быстро ответил Квинт. — Это карфагенянин, тот, которого я купил после охоты на медведя.

— А, этот. И где этот паршивец? Палатку тебе ставит?

— Его здесь нет, — ответил Квинт, стараясь тянуть время.

Глаза Фабриция расширились в изумлении.

— Скажи это еще раз.

— Он ушел, отец, — прошептал Квинт.

— Громче! Не слышу!

Проходивший мимо командир коротко взглянул на них, и унижение Квинта достигло предела.

— Он ушел, отец, — громко повторил юноша.

— Какой сюрприз! — вскричал Фабриций. — Конечно, он должен был сбежать. Что еще мог сделать этот пес, когда поблизости шатается войско его соплеменников? Бьюсь о заклад, он до последнего момента ждал, когда будет лучше это сделать. Поздравляю! У Ганнибала только что стало на одного воина больше!

Квинта ранила правота отца.

— Это не так… — прошептал юноша, не поднимая глаз.

— А как же?! — в ярости бросил Фабриций.

— Ганнон не убегал.

— Значит, он мертв? — насмешливо спросил Фабриций.

— Нет, отец. Я его освободил, — наконец выпалил Квинт.

— Что?

Теряя последние остатки уверенности, юноша повторил свои слова.

На лице Фабриция отразились ошеломление и изумление, приправленное гневом.

— Час от часу не легче… Как ты смел? — Подойдя к Квинту, он влепил ему пощечину.

— Прости меня! — выкрикнул сын, пошатнувшись от сильного удара.

— Поздновато извиняться, тебе не кажется?

— Да, отец.

— Не в твоей власти совершать такое, — заявил Фабриций. — Мои рабы принадлежат мне, а не тебе!

— Знаю, отец, — пробормотал Квинт.

— Так почему же ты это сделал? О чем ты думал, во имя Гадеса?

— Я обязан ему жизнью.

Фабриций нахмурился.

— Ты имеешь в виду то, что случилось у хижины Либона?

— Да, отец. Когда Ганнон вернулся, ему было проще простого встать против меня. Присоединиться к разбойникам. Вместо этого он спас мне жизнь.

— Все равно это не причина вот так вот отпускать его. Тем более без моего разрешения! — рыкнул Фабриций.

— Есть еще одна причина.

— Больше чем уверен, что есть! — проговорил Фабриций и вопросительно взглянул на сына. — Ну и?

Квинт немного перевел дух, боль от пощечины все еще горела на его щеке.

— Агесандр. Он с самого начала заимел зуб на Ганнона, сразу же, как я его купил. Разве не помнишь, что случилось, когда тот галл ногу поранил?

— Излишнее битье — не причина отпускать раба, — отрезал Фабриций. — Если бы было так, по всей клятой Республике не было бы ни одного раба.

— Знаю, что это так, отец, — со стыдом согласился Квинт. — Но после того как весной пришло послание от тебя, Агесандр подложил в вещи Ганнона кинжал и кошель. Обвинил его в том, что он их украл, собираясь убить нас всех перед тем, как сбежать. Заявил, что собирается продать Ганнона тому же человеку, который купил его друга. А потом их должны были заставить драться друг с другом насмерть, гладиаторами, в честь погребения. Но все это полнейшая ложь!

Фабриций на мгновение задумался.

— А что сказала твоя мать?

— Она поверила Агесандру, — нерешительно ответил Квинт.

— И тебе бы стоило, — заявил Фабриций.

— Но он лгал, отец!

Фабриций опустил голову, пристально глядя на сына:

— Зачем бы Агесандру лгать?

— Не знаю, отец. Но я уверен, что Ганнон не убийца!

— Ты не можешь быть в этом уверен, — сухо оборвал его Гай. Квинт почувствовал облегчение, видя, что отцовский гнев пошел на убыль. — Никогда нельзя полностью Доверять рабу.

Квинт собрался с духом.

— В таком случае, как ты можешь целиком полагаться на слово Агесандра?

— Он верно прослужил мне больше двадцати лет, — ответил отец, будто оправдываясь.

— Значит, ты веришь ему больше, чем мне?

— Следи, что говоришь! — отрезал Фабриций и немного помолчал. — А теперь с самого начала. И ничего не утаивая.

Квинт понял, что его только что обрекли на медленную казнь. Глубоко вдохнув, юноша начал рассказ. Примечательно, что отец не перебивал его, даже тогда когда он рассказывал, как Аврелия устроила пожар в амбаре и как они с Гаем освободили Суниатона. Когда он умолк, Фабриций некоторое время стоял, постукивая ногой по земле.

— Почему ты решил помочь другому карфагенянину?

— Потому что Ганнон не хотел уходить без него, — объяснил юноша. — Он мой друг! — страстно добавил он. — Я не мог его предать.

— Прекрати! — перебил его Фабриций, в его голосе снова послышался еле сдерживаемый гнев. — Мы с тобой тут не про Гая говорим. Освободить раба без разрешения владельца — серьезное преступление, а ты дважды сделал это! Дело очень серьезное.

123